История - это роман, в который верят, роман же - история, в которую не
верят.
М. Сафир
|
|
№ 7
ПИСЬМО БОЛЬШЕВИСТСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ «СЕВЕРНОГО КРАЯ» КАДЕТСКОМУ РУКОВОДСТВУ ГАЗЕТЫ, РАЗОБЛАЧАЮЩЕЕ ЕГО ПРЕДАТЕЛЬСКУЮ ПОЛИТИКУ
25 октября 1905 г.
Мы бросаем газету из-за черной сотни.
О! Во время погрома мы не бросали редакции на произвол судьбы, не прятались по чужим квартирам, не ухаживали за вожаками громил, не отстаивали их участия в охране города. Нет! Между нашими товарищами есть раненые в то время, как они защищались с оружием в руках. Мы организовали защиту редакции и вооруженные ждали хулиганов. Они не пришли.
Зато пришли вы, господа хозяева, которые обегали редакцию, как чумное кладбище, пока была опасность, и заявили нам, что в погромах виноваты социал-демократы с их неумеренными речами на митингах, повинна свобода революционного слова. Довольно свободы слова! Не раздражайте черной сотни, производящей избиения и грабежи, не упоминайте слова «самодержавие», обратимся к «благоразумной» части населения со словами умиротворения.
Мы не допустили позора, чтобы наряду с полицейскими призывали к успокоению организатора всероссийской бойни — Трепова и местных черносотенцев — губернатора Роговича и казакиста Вахрамеева — появилось продиктованное трусостью воззвание «Северного края».
Мы хотели обратиться ко всем гражданам и пролетариату с призывом силой противостоять всяким попыткам контрреволюции. И не только социал-демократы, по и всякий неиспуганный с рождения — мог ли он говорить теперь о чем-либо другом, кроме вооруженной борьбы с остатками самодержавия, видя то, что мы видели?
Что же вы делаете? Ваш председатель В. Н. Эпштейн заявляет, что он приостановит газету, которая резкостью тона может вызвать новый погром. Он требует от редактора В. М. Михеева: «Возьмите диктаторскую власть хоть на несколько дней, упраздните редакционный комитет и черкайте все опасные места». Прежде это делали бы губернаторские чиновники, теперь литератор В. М. Михеев взял на себя постыдную цензорскую роль. Он не только задержал на время слишком боевые статьи социал-демократа, но даже вычеркивал отдельные места, как заправский цензор времен Плеве. Правда, это были слова, что «цензура упразднена волею пролетариата».
«Волею пролетариата!» Действительно страшные слова!
Там, где литераторы проводят еще несозданный правительственный закон против социалистов, нам не место. Мы уходим, господа хозяева, но помните, что, если легок пух, пущенный полицейскими громилами из перин еврейской бедноты, то тяжела ответственность тех, кто зажимает рот людям, которые хотят крикнуть: «Защищайтесь с оружием в руках».
Обращайте же «Северный край» в либеральную подворотню, из которой можно тявкнуть на пристава довольно храбро, на губернатора — с опаской, на министра — с оглядкой, чтобы вовремя спрятаться при появлении самодержавных казаков, а уж на самодержавие поднять голос нельзя, иначе черная сотня с портретом царя впереди и сыщиками сзади придет и выворотит комоды, разгромит сундуки.
Для нас, пролетариев, интересы литературы — не интересы сундука.
Вот почему мы уходим.
Секретарь Вячеслав Менжинский.
Заведующий областным отделом Леонид Федорченко.
Заведующий городской хроникой Владимир Коньков.
Сотрудники: Е. Фальк (Е. Волоцкая), О. Антушевич, Н. Зезюлинский, А. Батуев, П. Пономарев, В. Кириллов, Н. Воронцов, А. Метелкин, Ф. Торопов (корректор), Ольга Федорченко (служащая конторы) и др.
«Новая жизнь», 1905, 10 (23) ноября.
|
