История - это роман, в который верят, роман же - история, в которую не
верят.
М. Сафир
|
|
№ 13
ИЗ СООБЩЕНИЯ ГАЗЕТЫ «ЯРОСЛАВСКИЕ ГУБЕРНСКИЕ ВЕДОМОСТИ» О СТРОИТЕЛЬСТВЕ В ЯРОСЛАВЛЕ
4 февраля 1856 г.
Редко бывало, чтобы наш город, степенный и осмотрительный, предпринимал почти вдруг так много затейливых и богатых построек разного рода, для удобств жизни и для роскоши, и так удачно исполнял их в короткое время, как случилось это в последние два года...
Кто бывал в Ярославле года три-четыре назад и не видал его после, тот подивится ныне переменам в наружности города, которые произошли в последнее время.
Волгская набережная украсилась тремя богатыми мостами, почти заново перекинутыми чрез обширные и глубокие съезды к реке. Вниз по матушке по Волге, по широкому ее раздолью, летом, в немалочисленной уже семье пароходов снуют и наши, родные самоходы. Загородная дача у Полушкиной рощи, любимый приют ярославской знати, раскинулась, разукрасилась — что твоя Марьина роща или Сокольники. Под сенью Загородного сада, вблизи величественного здания городской больницы, возник роскошный воксал (зал для танцев и музыки в местах общественных гуляний и увеселений: садах, парках), хотя существовавший когда-то и прежде, по уже давно забытый и по имени.
Внутри города красивый театр очищен прошлым лотом от безобразившей его пристройки манежа, и на сцене прародителя русских театров появилась даровитая труппа артистов, справедливо удостаиваемых беспритворным вниманием и рукоплесканиями высшего общества, которое, особенно с минувшей осени, охотно сюда съезжается. Во всю длину Духовской улицы (ныне Республиканская улица), на Власьевской (ныне улица Свободы), по Рождественке (ныне Большая Октябрьская улица), в Тверицах и за Которослью как будто вулканом выдвинуты и вновь выдвигаются из-под земли десятки каменных громад, на тех местах, где в мирное время едва держались на ногах, прибоченясь, дряхлые лачуги...
Застучал молоток каменщика, и через какой-нибудь год времени Ярославский гостиный двор явился цветущим юношей, красавцем не в пример, кажется, лучше прежнего, и с веселой улыбкой приветствует теперь старых своих знакомых, продавцов и покупателей...
Насупротив нового гостиного двора, почти в одно время с ним, явился и сосед, вполне его достойный. Там, где до пожара стояло до десяти, если не более, домов, теперь стоит один, на диво нам и не нам, небывалый в Ярославле, исполинского роста в три этажа, гордо выступает флангами на две улицы, занимает чуть не целый квартал, тенью покрывает половину площади. Это дом потомственного гражданина, коммерции советника и кавалера А. М. Пастухова. Нижний этаж его уже занят магазином, швейцарскою кондитерской, бакалейными и хлебными лавками и другими торговыми заведениями, а что будет вверху и в среднем этаже — время явит.
Рядом с этим чудовищным зданием и все-таки насупротив гостиного двора в последнее же время вся так называемая Большая линия (ныне Комсомольская улица), от угла до угла каменная, сплошная, без переулков и почти вся трехэтажная, испестрилась двухсаженными вывесками, с аршинными золотыми буквами, которые извещают о поселившихся тут четырех-пяти магазинах различного содержания, мастерских, гостиницах и т. п. По скромности в красоте зданий, множеству первоклассных заведений, пестроте вывесок и многолюдству Большую линию можно было бы сравнительно назвать Кузнецким мостом, если бы на ней рядом с модными, галантерейными и другими магазинами не помещались постоялые дворы...
«Ярославские губернские ведомости», 1856, 4 февраля
|
